Моя 13-летняя дочь играет в софтбол с семи лет, у нее были розовая форма, розовые носки и розовый шлем с инициалами спереди…
Я никогда не забуду, когда ей исполнилось десять лет, и она объявила, что уходит с дома. Я ударила по забору и объявила: «Это моя девочка!». Мы пошли за мороженым, и я написала все об этом в Facebook. Той ночью она заснула с испачканным глазом и улыбкой на лице.
На этой неделе, однако, она вышла на поле в последнем раунде и не попала в цель. Еще до того, как она добралась до первой базы, судья приветствовал команду противников, и мы были выбиты из World Series.
Моя девочка не плачет. Она никогда не плакала. Но сегодня я видела, как по ее лицу текли слезы, когда она бежала обратно, и я знала, о чем она думает.
«Если бы я только ударила немного сильнее. В центр мяча. Головой вниз. Правильно повернулась. Если бы я сделала одну маленькую вещь иначе, мы бы остались в игре. Мы ехали шесть часов на этот турнир, но теперь мы едим обратно домой».
Девушки встретились с тренерами прямо у их базы, и некоторые из них плакали. Она счастлива быть в ободряющей и поддерживающей команде, которая выигрывает и проигрывает вместе, но я знала, что она все еще несла бремя.
Когда они закончили разговор, она встала и увидела меня. К моему удивлению, она бросила свою сумку ловца и бросилась в мои объятия, как когда ей было три года.
Она уткнулась головой мне в грудь и плакала, а я прошептала ей слова ободрения. Я плакала из-за ее разбитого сердца, но напомнила ей, кто она. Я напомнила ей, что перед ней было два выхода. Я сказала ей, что это не будет иметь значения через день или два. А потом я просто обняла ее и позволила плакать.
Я думал о своей матери в тот момент. Я не видела ее с тех пор, как она ушла на небеса в 2015 году, но я вспомнила, как бегала к ней, когда на площадке были хулиганы. Прильнула к ней, когда мальчик разбил мне сердце. Рыдала у нее на коленях, когда мой выкидыш подтвердился.
Руки моей матери стерли мое горе. Мама была безопасным местом для посадки. Она предложила объятие благодати. Я всегда бежала к маме, как будто мне было три года и я сбила коленку.
Эта моя девочка — она больше не приглашает меня в свою комнату. Она предпочитает тусоваться со своими друзьями, чем смотреть телевизор со мной в пятницу вечером. В свой день рождения она хочет косметику вместо маленьких пони. Она почти такого же роста, как и я, и теперь мы покупаем ее джинсы в женском отделе.
Но в тот момент, в ее горе и вихре эмоций, она просто хотела свою маму.
И хотя потеря игры в софтбол была горькой, момент, который мы разделили, был приятным.