«Встань сам», — настаивала я. «Ты большой мальчик». Слова вылетели из моего рта, и я сразу почувствовала сожаление.
Чтобы поместить вещи в контекст, мне нужно сначала вернуться. Мой 20-месячный ребенок сейчас находится в цикле переворота между утверждением независимости и желанием быть постоянно удерживаемым. Я чувствую, что мое терпение проверяется на каждом шагу, и ранее в тот день все вышло из-под контроля.
Я только что усыпила его и очень хотела отдохнуть. Я приготовила обед, налила дополнительную чашку кофе и удобно села в моем любимом кресле. Как только я села, я повернулась к монитору, ожидая увидеть спящего мальчика, но обнаружила, что мой сын взбирается по своей кроватки и открывает дверь своей спальни. До этого дня он никогда не был в состоянии сделать ни одну из этих вещей, и все же он шел по коридору, словно только что покорил мир.
Я должна признать, что сначала я была удивлен его триумфальной улыбкой и впечатлена его способностями, но мое удовольствие от ситуации быстро изменилось, поскольку я провела остаток времени, укладывая его обратно в кроватку, и отчаянно пытаясь придумать решение удержать его в спальне.
Само собой разумеется, я не получила перерыв, в котором я отчаянно нуждалась, и к обеду я была почти на грани перелома. Поэтому, когда я попыталась приготовить ужин, а он потянул меня за ноги, прося, чтобы я его подняла, каждый инстинкт велел мне сопротивляться.
Я не могла его поднять, нужно было готовить еду. Я бы его не взяла, ему нужно было научиться ждать. Я не подняла его, и вместо этого я посмотрела ему в глаза и потребовала, чтобы он встал сам по себе, «как большой мальчик».
Он повернул голову, перестал цепляться за мои ноги, и я почувствовала боль грусти в моей груди. Когда он ушел и нашел что-то еще, я знала, что для него было бы хорошо понять необходимость ждать и необходимость уважать границы других, но это знание не заставило меня хотеть погладить себя по спине. Мне захотелось плакать, когда я поняла, что мой ребенок еще не был «большим мальчиком», и что он все еще нуждался во мне. Не только в этот момент, но каждый день.
Ему нужно, чтобы я объяснила вещи о мире, которые он не понимает, ему нужно, чтобы я выслушала слова, которые он пытается сформировать, и ему нужно, чтобы я подарила ему любовь, когда его меняющиеся эмоции находятся за пределами его понимания или контроля. Той ночью я, возможно, не знала, почему он так отчаянно хотел моей помощи, но в тот момент он нуждался во мне, и я отвернулась от него.
Произнося слова «будь большим мальчиком», я как будто пыталась ускорить процесс, и мне вдруг захотелось закричать, чтобы время замедлилось. Я полностью осознала тот факт, что мой ребенок когда-нибудь станет «большим мальчиком».
Когда наступит этот день, потребности малыша исчезнут, и возникнут новые требования. Он потребует пространства и приватности. Он потребует, чтобы я позволила ему делать вещи самостоятельно. Он будет требовать свободы, и он не поймет, когда я попрошу его задержаться.
Если бы я могла вернуться к своему сыну, когда он крепко держался за мои ноги, я бы подхватила его и обняла.
Я готовила бы ужин одной рукой и учила его, как размешивать.
Я бы показала ему, как насыпать специи.
Я бы поцеловала его в щеки и дала ему попробовать блюдо на вкус.
Я шептала бы ему на ухо и говорил бы ему: «Будь большим мальчиком, когда ты будешь готов. Я больше не буду торопить тебя. Я буду держать тебя, когда ты попросишь меня, и я все еще позволю тебе немного нуждаться во мне».